В преддверии отборочного этапа
чемпионата Европы по футболу 2016 года между командами Беларуси и Украины, мэр
города Львова, где проходил данный матч, сделал неоднозначное заявление. В
частности, Андрей Садовый хотел пригласить на игру белорусского диктатора
Александра Лукашенко, что, в свою очередь, вызвало резкий протест со стороны не
только белорусской, но и украинской демократической общественности. Отвечая на
выпады, мэр Львова вопреки ожиданиям был краток: «После посещения Львова,
Лукашенко может измениться…». Тем не менее, несмотря на всю скандальную суть
данных слов, их интерпретаций, возможно, мы попросту «не поняли юмора»? Давайте
попробуем взглянуть на развитие ситуации гипотетически, так сказать, с изрядной
долей сослагательного наклонения…
***
День
5-го сентября 2015 года. Аэропорт Львова. Мэр города в ожидании прибытия
«высокого гостя», внимательно «юзает» планшет с последними новостями и тихо
напевает: «Ще не вмерла Украіна,… И слава, и воля…» сидя в салоне авто. На первых полосах и в «топах» фактически всех
СМИ во все голоса обсуждался скандал, связанный с прибытием в Украину делегации
правительства РБ во главе с действующим президентом, на отборочный матч
чемпионата Европы по футболу во Львове. Именно по приглашению и протекции
самого Андрея Садового. И ему было о чем волноваться.
Еще
не совсем остыли в горячих головах жителей города угли обвинений его в
организации бандитских нападений на местных предпринимателей, инициативу
сокращения количества депутатов горсовета, конфликты с депутатскими фракциями,…
да и мало ли, какие слухи можно пустить на голом месте? А тут еще и это…
рискованно. Очень рискованно, однако, риск оправдан.
- Пан
Олег, - сохраняя невозмутимость, мэр повернулся к главе области – я розпорядився не
перекривати руху і вимкнути
мигалки супроводу ... так хочеться що
б Олександр Григорович своїми очима побачив
красу Львова ...
і надовго її запам'ятав
...
- Це дуже добре, пан Андрій ... поїдемо
повільно, щоб не
заважати хорошій людині насолоджуватися видами міста ... та й не
потрібно нам це. Хай буде все
по-домашньому, по-простому. Олександр Григорович здивується гостинністью і привітністью львів'ян ... а також наших гостей
з Білорусі – Олег Синютка едва заметно усмехнулся.
Послышался
звонок телефона правительственной связи. Руководитель львовской ОДА взял трубку
и через минуту обратился к Садовому:
-
Доповідають, що Сеня з офіційною делегацією вже в аеропорту. Дуже не хотів їхати, але, що поробиш - етикет і статус візиту чітко
прописаний.
-
Та я бачу –
мэр махнул головой в сторону приближающегося кортежа - нічого,
корона не впаде. Знаєш як москалі кажуть?
«Не
по Сеньке шапка». От і подивимося ...
Мэр
впервые улыбнулся:
-
Ще не вмерла
Украіна,… И слава, и воля…
Где-то
высоко в небе, сквозь облака виднелась еле заметная точка заходящего на посадку
самолета. Спецрейс снижал высоту.
***
Диктатор,
вальяжно расположившись на мягкой коже дивана президентского «Боинга», задумчиво
глядел в стекло иллюминатора. Он вспоминал…
Вспоминались
ему зимние Олимпийские игры 1998-го года. Тогда, он – молодой, энергичный и
харизматичный президент, презрев все дипломатические условности и протоколы,
взял и прилетел в Нагано. Вот так вот, волевым усилием, смешал все карты и
оппозиции и ЕС и США. По крайней мере, никто не мог предугадать действий его
сложного, противоречивого и неоднозначного характера с неуемной, кипящей
энергией. Вот захотел – и сделал! Что бы там про него не писали и не говорили.
Но… это было тогда… в далеком 1998-м…
«Батька»
подошел к изящно инкрустированному зеркалу и внимательно, с характерным
прищуром, как будто изучая, посмотрел на свое отражение.
Да,
уже не молод, предательски зияющую плешь все сложнее скрывать за остатками
седых волос, появились мешки под глазами… но, не колоть же себе ботокс как этот
дурень Вовка…? Однако, сами глаза. Каковы! Они-то не изменились. От одного
этого взгляда впадали в ступор и начинали заикаться министры и «губернаторы», банкиры и олигархи,
депутаты и журналисты… ну что понимает в этом какой-то там Порошенко, не говоря
уже про Садового?
Диктатор
представил, как он спускается по трапу: бодрый, уверенный, сильный, подтянутый…
нет, он не будет просто гостем – он будет хозяином ситуации. Он будет смотреть
на всех этих выкормышей Майдана «сверху-вниз», он будет раздавать советы и
рекомендации на государственном уровне, он будет учить их как управлять
страной… он перехватит инициативу, в конце концов, и как когда-то в Нагано, не считаясь ни с какими правилами и
дипломатическим этикетом, встанет и пойдет прямиком в раздевалку своей сборной!
И плевать он хотел на охрану и все формальности. Ведь он – президент! И с ним
должны считаться. Он должен показать всем, кто он такой. Он должен не только поддержать
команду своим присутствием, но и вселить благоговейный трепет. Пусть только
попробуют мне проиграть! Всех уволю! Всех, от главного тренера до посудомойки
отправлю мыть полы в самом захолустном ледовом дворце! А что? Он ведь президент
– он может.
От
этих мыслей Лукашенко просветлел. Даже незаметно для окружающих улыбнулся и
плюхнулся в кожаные объятия шикарного интерьера «борта № 1», напротив своего
младшего отпрыска:
-
Смотри Коля, это – Украина. Они уже почти что в ЕС, но нас все равно уважают. Сами
к себе пригласили. А куда же они без нас? Скоро и другие приглашать будут. Вот
только поговорю с Петром Алексеевичем наедине, он и поможет нам договориться с
западными странами. Если я попрошу - не
откажет. Пролоббирует, как миленький.
-
А в Альпы на лыжах кататься нас тоже пустят? – не отрываясь от игры на
последней модели Trimble
Yuma глухо пробубнел уже подросший белокурый отрок.
-
И в Альпы, и в Куршавель съездим, и на виноградники к дяде Жерару поедем… -
диктатор томно потянулся, - а может, даже и в Диснейленде погуляем. Правда,
Юрий Александрович?
Встрепенувшись
от неожиданного вопроса, главный «кошелек» белорусского режима нелепо выкатил
глаза и напрягся. Если обращается «сам», здесь уже не до бизнеса и каких-то там
схем или контрактов с украинскими коллегами:
-
Конечно! Мы ведь уже не какие-то там Зимбабве. У нас все по последнему слову… и
выборы они должны признать. А какие могут быть санкции, если выборы признают?!
Лукашенко
недоверчиво прищурил глаза и отвернулся.
-
Скоро Коля, уже скоро…
***
Мелкий,
моросящий дождь, как будто дрожащей оторопью падал на взлетно-посадочную
полосу. Садовый поежился.
-
Подивіться,
пане Олег, яка махина! –
мэр указал рукой в сторону приземлившегося «Боинга».
- Кажуть, що коштує близько
двохсот мільйонів американських "гривень" ... Напевно, час зустрічати – Синютка посмотрел на часы - Недобре змушувати себе
очікувати пан Андрій ...
-
Поїдемо, пане Олег … - Садовый расправил давно затекшие плечи, протер
платком линзы очков и привычным движением руки, дал команду водителю. Мотор
лимузина заработал, и автомобиль тронулся с места.
У
самого трапа, на расстеленной красной ковровой дорожке с зеленой окантовкой,
делегацию РБ, как и полагается «на высшем уровне», встречали хлебом и солью. В
соответствии со всеми формальностями, первыми на борт самолета поднялись
заместитель Министра иностранных дел Украины Вадим Пристайко вместе с Чрезвычайным и Полномочным Послом
Республики Беларусь в Украине Валентином Величко. И только тут в бликах
«кошачьих» очков мэра отпечатались «кроличьи» блики очков премьер-министра.
Молча подошли и так же молча пожали руки.
Внимательный,
изучающий взгляд премьера был известен многим. Он был уже далеко не первый год
в «большой» политике Украины, занимал министерские должности, являлся представителем
президента Ющенко в кабинете министров, был председателем Верховной рады,
руководил «Объединенной оппозицией», считался самым ярким лидером ЕвроМайдана,…
а это немало для его сорока одного года. Этот взгляд был направлен в глаза
сенаторам США, а рука пожимала ладонь госсекретаря этого государства. Он
неоднократно встречался с первыми лицами Европы, а сейчас… какой-то мэр города,
пусть и «культурной столицы», разыграл свой гамбит с президентом за спиной его
опыта. Да еще и так неожиданно. Ему, руководителю «Народного фронта», человеку,
зарекомендовавшему себя принципиальным демократом, придется «здоровкаться» с
последним диктатором Европы. Нет, не так уж прост этот Садовый. Нужно
повнимательней к нему присмотреться, «прощупать»…
Мысли
премьера прервали звуки раздавшегося гимна. Лукашенко вместе с младшим сыном
спускались по трапу самолета.
***
Диктатор
был в приподнятом настроении, и, лишь только после официальной церемонии
встречи, его звериное чутье подсказало: «что-то не так». В частности, в группе
встречающих он не заметил первого лица государства. Это заставило
насторожиться. И даже, где-то почувствовать себя неуютно. Лукашенко не был
готов к такому повороту событий, он сам любил нарушать правила, но, никому не
позволял нарушать его «правил игры». Характерно-недовольный взгляд его
сверкающих глаз метнул «молнию» в первого же попавшегося из встречающей
делегации. По случайности, им оказался Садовый.
- А
где сам господин президент? – глядя «сверху-вниз» строго спросил диктатор у
мэра, которому в тот момент «официально» подал руку.
- Хворіє, пане президенте. Дуже шкодує, що не зміг зустріти Вас особисто, Олександр
Григорович. У Петра Олексійовича
раптово піднялася дуже висока температура, і він не зміг
прилетіти. А як долетіли Ви? Добре себе почуваєте? – Садовый угодливо, едва ли не
заискивающе смотрел в глаза Лукашенко. – Сюди, пане президенте ...
Диктатору
был хорошо известен этот заискивающий тон. Примерно таким тоном с ним
разговаривала вся его администрация, все правительство, да и чего там… за
редким исключением, весь народ. По крайней мере, ему очень хотелось так думать.
Именно такие люди составляли его окружение. Нельзя сказать, что бы он им
доверял (он вообще никому не доверял), однако, они ему искренне «нравились». В
кругу подобных, он чувствовал себя в безопасности. Он был для них всем:
хозяином, «батькой», богом,… а для отдельных, даже тем, кто «выше бога»… проще
говоря – с ними ему было комфортно. Возможно поэтому, он не предал особого
значения тому факту, что в машину его пригласил не премьер, второе лицо
государства, а всего лишь мэр города, хотя, согласно дипломатическому этикету,
это должен был быть автомобиль главного должностного лица принимающей стороны.
«А
можэ так и трэба?» - безучастно подумал «батька» и двинулся по направлению к
открытой двери ожидавшего лимузина.
***
Лишь
только после того, как картеж двинулся к городу, Лукашенко заметил отсутствие
предупреждающих сирен и мигалок, таких для него привычных в России, Армении или
же Казахстане. Не говоря уже о Беларуси, где каждое его телодвижение по
населенным пунктам сопровождалось неизменными «ритуалами» перекрытого движения,
расстановкой «по периметру» крыш огневых снайперских точек, наглухо задернутых
штор в окнах близлежащих домов, «автозаков» и людей в «штатском» едва ли не на
каждой дворовой территории прилегающих улиц…
Однако
сейчас ему не хотелось думать об этом. Он был доволен собой, ведь ему как
всегда везло. Вот прямо как сегодня, даже в мелочах. Он не только долгое время
успешно избегал жестких санкций ЕС и США, весьма умело играя на внешних
конфликтах, экономических кризисах и интересах отдельных политических сил, но и
в данный момент, едва сойдя с самолета, он сумел показать свой крутой нрав,
свою всем известную непредсказуемость. Вот захотел, и не сел в машину премьера!
Нечего ему делать вместе с этим прозападным заморышем Яценюком. Вот он какой,
всем дал понять, что меньшее, чем встреча на уровне главы государства его не
устраивает! Будут знать теперь…
Как
будто уловив ход его мыслей, Андрей Садовый тактично пояснил белорусскому
диктатору:
- Арсеній Петрович теж хворіє. Інфекція.
Не хотів вас з
сином заразити, тому й поїхав
окремо. Знаєте, прямо
епідемія якась у
нас в уряді останні дні. Одні перехворіли, інші ось
... як Арсеній Петрович. Хворіє, але, «на ногах». Не міг він припустити Ваш
візит Олександр Григорович. Просто
не міг.
«Вшивости
у вас эпидемия», – подумал Лукашенко, вспомнив, как он, не стесняясь выражений
«чихвостил» перед журналистами президента Европейской комиссии Баррозу, за то,
что тот не соизволил пригласить его на саммит по ядерной безопасности между
главами России и Украины в 2011-м году. Досталось и украинскому правительству.
Досталось… но, ничего, сегодня то он отыграется за все, он всем им покажет!
Быть может и хорошо, что заболел их этот «шоколадный» президент? Теперь ведь
все внимание будет обращено к нему. Он, и только он будет «звездой» этого дня…
- Коленька,
хочеш цукерку?- Садовый ласково посмотрел на «младшего»
Лукашенко.
Тот,
также, не отрываясь от Trimble
Yuma, брезгливо поморщился.
- Ну, не хочеш -
як хочеш ... – и уже обратившись к «самому»,
продолжал. – Ось, подивіться, Олександр
Григорович,
ця околиця
називалась колись Юстґляцівка, тут ще наприкінці XVI ст. заклав фільварок
львівський міщанин Юст Ґляц. На місці нинішньої військової частини у міжвоєнний
час було два стадіони: футбольного клубу «Погонь», який бував чемпіоном Польщі,
та Товариства рухомих забав. За сучасними містобудівельними концепціями тут має
постати комплекс адміністративних будівель обласного та міського значення, який
міг би розвантажити центр міста…
Диктатор
не слушал. Его острый звериный слух и чутье уловили тревожный гул. Уже почти
забытый, но, с каждым годом, становящийся подобно навязчивой мысли, все более
опасным. Это был звук народа. Его «голос», выходящий из многих тысяч глоток и
сливающийся в едином, неизменном порыве. Такой грозно-уверенный и оттого,
пугающий. Тем более, по мере его нарастания.
В
болезненном вакууме собственного сознания, Лукашенко впервые за многие годы
почувствовал спазм в кишечнике, отдавшийся уже почти старческим бурчанием. Он –
боялся. Это, почти что паническое чувство ему всегда удавалось превозмогать с
помощью истерического крика переходящего в нечленораздельный вой и проклятия. В
таких случаях он не столько кричал, сколько жестикулировал, метал в подчиненных
первые попавшиеся предметы и гаркающе, глотая мягкие и твердые звуки,
лихорадочно отдавал приказы. Но… сейчас с ним не было ни «советника по особо
важным делам», ни Министра внутренних дел, ни Министра обороны…
И
только в этот момент он отчетливо разглядел под «кошачьими» линзами очков
Садового, совершенно другие глаза, так резко и неожиданно контрастирующие с
угодливыми и заискивающими глазками «верноподданного». Перед ним были глаза
человека.
Спазм
усиливался по мере приближения гула. Диктатор закашлялся. Закашлялся, чтоб
скрыть непроизвольно издаваемый им нелицеприятный звук.
- З Вами все добре, пане президенте? – участливо спросил мэр Садовый
и нажал кнопку автокондиционера.
***
«Хути-и-ин
куйло-о-о… ла-ла-ла, ла-ла-ла!!! Хути-и-ин куйло-о-о… ла-ла-ла, ла-ла-ла!!!» -
все отчетливей и настойчивей доносилось,
откуда то неподалеку. Кортеж неумолимо стремительно приближался к источнику
этого, многократно усиленного эхом старых улиц, недвусмысленного возгласа
издаваемого множеством голосов.
Внутри
лимузина царила напряженная тишина. Мэр уже не рассказывал о
достопримечательностях своего города, однако, краем зрачка внимательно следил
за происходящим в салоне автомобиля.
Диктатор
вслушивался. Подобное у него в стране уже давно было под многими гласными и
негласными «табу». Ему не нравились гражданские уличные шествия, ему были
больше по душе военные парады. Поэтому, если подобные «народные гуляния» и
проходили, то всегда под пристальным контролем и руководством со стороны «сами
знаете кого». Правда, мог случиться и «несанкционированный», так сказать,
«разгул демократии», тем не менее, подобного уже давно не припоминалось.
Последний раз, где-то в году 2011-м неожиданно случились не то «молчащие, не то
мычащие» акции молодежи по средам, но, и их быстро взяли под законодательный
«контроль», что оценили даже западные эксперты и вручили ему «Шнобелевскую
премию»… Как он все это тогда элегантно «обтяпал» и «провернул» без лишнего
шума и пыли, а?!
И все
эти массовые выступления «свядомых» в середине 90-х – начале 2000-х, также
давно канули в лету, стали историей, да и сама оппозиция уже не представляла из
себя серьезной угрозы… особенно, после декабря 2010-го года.
Эти
мысли-воспоминания немного успокоили Лукашенко. Он понимал, - после Евро
Майдана, Украина сильно изменилась. Да и какое ему до этого дело? Это ведь не
его забота. Пусть вот Садовый и разбирается, если у них тут, видите ли,
демократия… ух, он бы быстро навел здесь порядок! Он бы навел!!!
Вдруг
диктатор насторожился.
В приближающейся
человеческой массе, наряду с «жовто-блакитной» символикой, были отчетливо видны
такие ему ненавистные бело-красно-белые цветовые сочетания. Их становилось все
больше.
«Разам
і Назаўжды! Разам і Назаўжды!!!» – доносилось со всех сторон, хотя кортеж
лишь только сбавлял скорость, дабы не въехать в толпу футбольных фанатов…
«Жыве
Беларусь!» – громогласно раздалось где-то совсем недалеко от Лукашенко.
«Жыве
Вечна!» – подхватила живая река тысяч «отморозков» которые, ничего не боясь и
не стесняясь, шли не только по тротуарам, но и по проезжей части. Они были
везде. Кортеж оказался в полном окружении национальной символики Беларуси и
Украины, и посему, двигался едва ли не со скоростью пешехода, непрестанно
сигналя.
«Слава
Украине! Героям Слава!!!» - словно украинским эхом в ответ на такой пугающий
белорусского диктатора клич, доносилось из этого бушующего не менее ненавистной
ему «дерьмократией», моря людей. Где-то зазвучал гимн, и толпа хором подхватила
«Ще не вмерла Украіна…».
-- …
И слава, и воля… - негромко нарушил тишину мэр Львова в такт мелодии,
эмоционально отбивая ритм пальцами по колену. Было видно, что, несмотря на
погоду, настроение у него приподнялось, и на лице заиграла дипломатически
сдержанная, но, все же улыбка.
Он
ослабил галстук и обратился к Лукашенко:
- Ось подивіться, пане
президенте, наскільки символічний це
гасло «Разом і назавжди!».
Білоруси й українці впродовж багатьох
століть разом ростили хліб і виховували дітей, разом захищали свої народи від
ворогів, а зараз ось, разом, як
брати йдуть на гру
своїх команд. Мені здається, це
дуже знаковий момент
для наших народів, а також, запорука
нашого довгого і взаємовигідного
співробітництва ... білорусів і
українців я маю на увазі…
Диктатор
молчал. По его лицу было видно, что он начинает догадываться какую «игру» ведет
Садовый, и зачем был весь этот «спектакль» с маршрутом кортежа именно через
«жовто-блакитный» и «бело-красно-белый» фанатский «балаган». Чувство бессилия
впервые за многие годы охватило все его естество. Он непроизвольно сжал кулаки
и зубы, его глаза налились кровью, а на лбу выступили мелкие капли холодного
пота.
Тут Садового неожиданно перебил Валентин Величко,
прекрасно зная, что если ему сейчас не удастся каким то чудом «разрулить»
ситуацию, то можно уже прямо завтра паковать чемоданы для отправки
«чрезвычайным и полномочным» куда-нибудь в «братское» Зимбабве, но, это,
конечно, только при условии того, что его и вовсе не уволят:
--
Господин мэр, я, конечно, извиняюсь, но,… а нельзя ли как то… ну, побыстрее,
что ли?
-- Неможно.
– Садовый картинно развел руками, словно в расхожем украинском выражении «Ось
така куйня малята». – Подивіться скільки людей! Прямо ціла
лавина, і всі йдуть на стадіон. А
часу до початку матчу у нас
ще багато. ... Хочете
цукерку?
Лукашенко
понимал, что если он вот прямо сейчас не вмешается, пойдет прахом не только вся
его дипломатия, но и собственное достоинство как политика. А этого он допустить
не мог. С другой стороны, он был сильно напуган. Ситуация на глазах выходила
из-под его контроля. В горле стоял ком, и ему уже было не до «финтов». Ведь не
может же он вот сейчас начать скандалить, оскорблять и обвинять как в любой
другой подобной ситуации? Он даже не мог выйти и «громко хлопнуть дверью»,
несмотря на всю сопровождавшую его охрану, так как даже в моменты бешенства
осознавал и умел трезво оценивать ситуацию.
В
голове у диктатора самопроизвольно пронеслись кадры с Муаммаром Каддафи в
«главной роли»… его последней «роли», снятой на камеру мобильного телефона.
Он
попытался улыбнуться, состроив одну из своих самых благодушных гримас, совладав
с собой, проглотил ненавистный ком в горле.
- Вот
когда я был в Нагано… - обратившись к присутствующим, начал было говорить
Лукашенко, и тут же осекся на полуслове.
В
этот момент, как будто не замечая слов высокого гостя, мэр Львова нажал кнопку
стеклоподъемника и затемненное стекло «спряталось» в нижней части двери
автомобиля. В лимузин ворвался свежий, пахнущий дождем воздух, а вместе с ним,
салон наполнился звуками свистков, погремушек, аплодисментов и таких пугающих
диктатора речевок-лозунгов. Лукашенко побледнел, когда Садовый, едва ли не
наполовину высунулся из окна и, улыбаясь, приветствовал проходящих мимо
фанатов, пожимая им руки. Мэр приветствовал горожан, а они – своего мэра.
Диктатор
инстинктивно вжался в сиденье автомобиля.
***
Вид
из президентской ложи «Львов-Арены» расположившейся на пятом этаже стадиона,
открывался поистине королевский. Прекрасно обозревалось не только само поле, но
и трибуны напротив, счетное табло, а также, большой видео транслятор. В этой
ложе, рассчитанной на 24 человека, были предусмотрены не только все меры
безопасности и сервиса на европейском уровне, но и полагающиеся по статусу
«индивидуальные спецвозможности». Здесь, вдали от всевидящих «папарацци», могли
проходить встречи «без галстуков», заключаться негласные договоры, вестись
неформальные беседы или секретные переговоры между главами государств. И именно сюда был приглашен Александр
Лукашенко и некоторые члены сопровождавшей его делегации.
- Сідайте, пане президенте,... - пододвинув самое шикарное кресло, Садовый ласково
пригласил ничего не подозревавшего «батьку» на самое почетное место в центре
ложи – сподіваюся, ми не
помилилися? Сектор білоруських
уболівальників прямо перед Вами ...
Через
пуленепробиваемое стекло, диктатор отчетливо увидел то, что в середине 90-х
годов прошлого века, повергало его в смятение и вызывало панические припадки:
вместительная трибуна нового стадиона, словно перекрытая протестующими
демонстрантами улица, пестрела людьми в бело-красно-белой фанатской экипировке!
Они, как и когда-то митингующие на площадях Беларуси, разворачивали флаги, транспаранты и прочую
атрибутику национального «окраса»…
На
миг Лукашенко опешил. Руки вцепились в кресло, однако, ему удалось побороть
приступ страха, и он смог совладать с собой.
- Где
тут у вас можно этого… освежиться? –
глухо проговорил он, на «ватных» ногах поднимаясь с только что занятого
им кресла.
- Я Вас проводжу,
пане президенте
… - мэр учтиво пропустил диктатора вперед.
***
Отражение на поверхности зеркала в вип-уборной
«Львов-Арены» резко противоречило всем официальным «картинкам» белорусского
телевидения («Свет мой зеркальце, скажи…»). Оно упорно не хотело «показывать»
даже отдаленный намек на того энергичного и уверенного в себе лидера
государства, который мог днями носиться по совхозным полям, «распекать»
нерадивых председателей и чиновников и доказывать разным там академикам, что
«роторная жатка – не обмолот!».
С
обратной стороны зеркального стекла, на диктатора смотрел уставший, больной
старик. Нездоровые симптомы были видны во всем: будь то блестящие от
возбуждения и ярости глаза или напряженное
подергивание руки. Даже что-то похожее на нервный тик, читалось на
землянисто-сером, несколько одутловатом лице.
Сейчас
трудно сказать, о чем он думал, но, скорее всего, его мысли имели нецензурные
обороты, привычные для колхозно-крестьянского сознания в стрессовых ситуациях,
ибо такого унижения и бессилия он не чувствовал больше пятнадцати лет.
В
дверь постучали:
- Олександр Григорович, з
вами все добре? – донесся на первый взгляд,
такой угодливо-дипломатичный, но, вместе с тем, до безобразия ровный и
настойчивый голос Андрея Садового.
Диктатор
медленно направился к дверям, но, вдруг остановился. В кабинке туалета ему
послышался странный шорох.
«Неужто
подслушивают?» - Лукашенко крадучись подошел к кабинке клозета и резким
движением распахнул дверцу. Она была пуста, но, боковым зрением он уловил едва
промелькнувшее движение под унитазом. – «Никого,… наверное, крысы. Странно, откуда
здесь могли взяться крысы?».
***
Диктатор
не отрываясь и, почти не мигая, невидящим взглядом тупо смотрел на футбольное
поле, стараясь не замечать расположенную прямо напротив него, лишь несколькими
этажами ниже, трибуну. Ему казалось, что все происходящее, не более чем ночной
кошмар. Со всей своей непривычностью, неестественностью и какой-то совсем
нереальной ситуацией,… Нет, это определенно сон. Точно! Сон!!! Вот и крысы
какие-то непонятные все снуют под ногами…
Эти
обнадеживающие мысли успокаивали и даже где-то придавали уверенности. Лукашенко
даже несколько раз, украдкой от самого себя бегло обвел глазами
бело-красно-белое море, качающееся фанатской «волной» где-то с другой стороны
стадиона, несколькими этажами ниже… но, все же никак не мог отделаться от
преследовавших его самопроизвольных ассоциаций… страшных ассоциаций. Его
внезапная тревога была связана с тем чувством, которое он испытывал тогда… в
сентябре-ноябре 1996-го года, когда депутаты Верховного суда инициировали
процедуру импичмента, и он в любой момент ожидал ареста, запершись в
резиденции. И это чувство вернулось. Чувство крайнего напряжения на грани
нервного срыва, частой смены настроения от сильного возбуждения, до бессильной
апатии, стресса и иллюзорности происходящего. Обострившийся инстинкт
самосохранения и «звериное» чутье подсказывали: главное – выжить, перетерпеть
даже несмотря на весь позор и унижения, что бы сразу же после матча добраться
до самолета. А там – будет видно.
-
Го-о-о-лл!!! – раздалось прямо над его ухом, и диктатор непроизвольно
вздрогнул, краем зрачка увидев ликующие лица Яценюка и Садового. Они радовались
первому мячу в воротах белорусов. Но, в его случае, это был уже далеко не
«первый мяч» в «воротах» белорусской делегации со стороны украинцев. Сейчас он
четко понимал масштабы «подставы», на которую так легковерно «повелся».
Лукашенко
резким движением поднял ноги, откинувшись на спинку кресла, как будто бы
невидимая «уборщица» из его детства, когда он, еще маленький, впервые попал на
хоккейную игру, повелительно-приказным тоном деревенской истерички не терпящего
возражений раздраженно крикнула ему в ухо: «культяпки прибери, дай подмою,
байстрюк!».
Но,
это была не злая «уборщица». Просто ему показалось, что под ногами пробежала
стая крыс. Грязных, голодных и страшных.
- З Вами все добре, пане президенте? – лукаво
улыбаясь поинтересовался мэр, и в его и без того внимательно-сосредоточенных,
напоминающих кошачьи чертах лица, промелькнула хищная тень представителя этого
семейства животных во время охоты. Диктатор с детства хорошо помнил этот взгляд
домашнего питомца, охотящегося на грызунов у себя в деревне. В те голодные,
послевоенные годы, в деревне почему-то было особенно много мышей и крыс…
***
К
началу второго тайма, подавленность диктатора резко сменилась раздраженным
нетерпением. Непрестанно ерзая на кресле, он хотел скорее покинуть этот
проклятый стадион, этих людей и этот проклятый город, что бы больше сюда
никогда не возвращаться. Никогда!
Ему
казалось, что он, вместе с Колей, сейчас находится во вражеском окружении
сильных и непреклонных врагов, несмотря на то, что в смежных комнатах было
полно его личной охраны, несмотря на то, что пространство между ним и лавиной
белорусских «фанатов», было разделено футбольным полем и пуленепробиваемым
стеклом… Нетерпение сменилось страхом.
Под
ногами вновь «пробежала» стая крыс, и он еле сдержался, что б рефлекторно не
откинуться назад и не поднять нижние конечности. Раздраженная неадекватность
его поведения для окружающих становилась все очевидней.
Тем
временем, обстановка на футбольном поле становилось не менее напряженной, чем
напряжение белорусского «батьки». После трех голов в первом тайме в ворота
белорусской команды, сборная Беларуси была сильно деморализована, но все же…
после многих неудачных попыток «прорваться» на территорию соперника, белорусам
это все-таки удалось. Проникающий пас Александра Глеба в сторону Сергея
Корниленко увенчался успехом и тот же Корниленко, точным ударом загнал мяч в
ворота украинцев, вложив в удар всю силу и злость…
Сектор
белорусских фанатов взвыл, в едином порыве поднявшись с мест. Однако, для
напряженно-аффективного состояния Александра Лукашенко, это стало последним
«гвоздем» в его болезненное, подозрительное воображение. Диктатор почувствовал
как где-то глубоко внутри, какая-то натянутая нервная «пружина», издав почти
человеческий крик, с громким, характерным звуком оборвалась. Мысль растеклась
по бесформенным пространствам беспамятства, сознание помутилось и уступило
место первобытному инстинкту самосохранения.
В
галлюцинирующем потоке воображения последнего диктатора Европы, «снявшаяся» со
своих мест волна «фанатов» двигалась через футбольное поле к нему. Весь
стадион, вмиг «превратился» в огромную акцию протеста, масштабы которой Лукашенко доселе даже не мог
представить. Украинцы и белорусы в один голос, как будто под барабанную дробь,
пульсирующую у него в висках, громко скандировали «Жы-ве Бе-ла-русь! Жы-ве
Бе-ла-русь!!!» обступая его со всех сторон и неумолимо приближаясь…
-
Гол, Олександр Григорович! Мої вітання! –
воскликнул Садовой и, повернувшись к Лукашенко, хотел было протянуть ему ладонь
для рукопожатия, но… рука «батьки» мертвой хваткой впилась в рукав его пиджака…
-
Эта… надо прекратить… - одними пересохшими от страха губами прошептал диктатор,
и тут же, его невнятный шепот перешел в истошный крик – Прекратить!!! Слышите?
Немедленно прекратить!!! Сейчас же!!!
На
мгновение его безумный взгляд сфокусировал фигуру львовского мэра, у которого
вместо человеческого лица была кошачья голова и, за его спиной он увидел
отчетливо выделяющуюся, долгие годы знакомую ему тень…
«Гончар!!!»
- молнией пронеслось в его, лишенной чувства реальности, голове – «Живой? Но…
этого же не может быть!!!»…
Скандирующий
«марш протеста», цветов национальных «сцягов» и «прапоров» уже «пересекал»
футбольное поле, сжимая кольцо пространства вокруг Лукашенко, каждый миг,
угрожая появиться прямо перед ним. Остатками рассудка он понимал – их не
сдержит ни пуленепробиваемое стекло, ни охрана и ни кто другой…
В
видео трансляторе над стадионом, как будто из обрывков памяти, неожиданно
возникло лицо бывшего ректора БГУ и экс-политзаключенного. Он ехидно улыбался.
- Где
деньги, Саня? Верни народу деньги! – бывший кандидат в президенты театрально
погрозил пальцем – Слышишь? Верни людям деньги!!!
«Бежать!!!»
- ухватившись за спасительную мысль, Лукашенко попытался подняться с кресла,
однако, тело его не слушалось, и он бессильно упал назад. Его безумный взгляд,
уловил, как над ним, больше похожие на стервятников, слетевшихся на падаль,
столпились все присутствующие в помещении.
«Врача!
Срочно врача в президентскую ложу!!!» - было последним, что он услышал в
навсегда меркнущем сознании. Его всего, тучей заполонили воображаемые крысы…
***
В
главном психиатрическом заведении Львова, был «аншлаг». Точнее, - хаос. Областная
клиническая психиатрическая больница со времени своего основания не знала
такого наплыва должностных лиц, полиции, охраны, бойцов СБУ…
В
одном из многочисленных служебных помещений, молча стоял премьер Яценюк. Он
курил. Возможно, впервые со студенческих лет взяв в руки сигарету. С подобной
ситуацией он столкнулся впервые, и попросту не знал что делать. У него всегда
были «запасные» варианты, но сейчас он пребывал в полной растерянности.…
«Ну,
Садовый… ну, Андрей Иванович… уважил, сцуко, удружил комбинатор хренов…» - с
этими мыслями, он неспешно вышел в холл оцепленный войсками спецназа МВД и
направился в сторону отделения для «буйных».
В
приемной, с совершенно непринужденным видом «юзал» планшет мэр Садовой, по
привычке напевая: «Ще не вмерла Украіна,… И слава, и воля…». Заголовки СМИ
пестрели неожиданно разразившимся скандалом на «Львов - Арене», который, по
прогнозам экспертов, грозил перерасти в скандал дипломатический.
Он
встал, размял затекшую шею и, предъявив пропуск охраннику, вошел в холл, в
котором толпилась вся дипломатическая делегация и едва ли не все чиновники
местного белорусского консульства. Звонили мобильные телефоны, слышались споры
на повышенных тонах, кто-то даже матерился.
Пробравшись
сквозь толпу ближе к двери вип-палаты, Садовый услышал истерические крики и
завывания доносившиеся из-за нее:
- Не
сметь! Запретить!!! Я сказал – запретить это безобразие…. Пусть в хоккей
играют, я же построил им столько ледовых дворцов,… в хоккее нет такого
беспредела, что бы с флагами по улицам…
- Заспокойтеся, заспокойтеся Олександр
Григорович - ровным голосом отвечал «пациенту» другой, неизвестный голос.
Спустя
несколько минут, дверь вип-палаты открылась, и в холл вышел пожилой доктор,
внешне весьма схожий с психиатром Семеном Глузманом.
Чиновничья
толпа белорусской делегации вмиг обступила медика, наперебой задавая вопросы.
- Тихо, тихо ... хворого
ледь заспокоїли, йому
потрібен спокій! Давайте по одному
… – ровным, спрактикованным тоном, слегка заикаясь, отвечал толпе человек в
белом халате.
- Доктор,
что с ним? – расталкивая мелких консульских сошек, первым участливо
поинтересовался Юрий Чиж.
- Складно сказати ... гострий психоз ...
потрібно оглянути, поспостерігати
якийсь час.
-
Сколько времени это займет? – раздался голос из толпы.
- Кілька тижнів ... можливо - місяців
– подобно львовскому мэру, психиатр картинно развел руками («Ось така куйня,
малята»).
- Как
месяцев? – Чиж в изумлении захлопал глазами – у нас же выборы… в следующем
месяце…
- Та
які там «вибори» ... з такою симптоматикою, йому вже не до виборів повинно
бути. Складний, дуже складний випадок ... і до того ж запущений ...
- Но…
- Ніяких «але»!
– безапелляционно отчеканил медик, и немного понизив голос, продолжал уже мягче
- Ви зрозумійте ...
його в такому стані не те, що балотувати в президенти
чи на інші керівні посади,
його брати на посаду
пастуха колгоспного стада неможна! Зараз
він недієздатний, розумієте
ви чи ні? Ось, оглянемо,
поспостерігаємо, поставимо остаточний діагноз, вилікуємо, поставимо на
ноги, тоді - хоч в царі, хоч - в генералісимуса, ... хоча, є тут у мене один генералісимус ... бідна людина ...
безнадійний випадок ...
В
коридоре воцарилась тишина. Вдруг, у кого-то зазвонил телефон и над опешившими
белорусскими чиновниками и дипломатами, гулким эхом разлетелась хорошо
запоминающаяся мелодия группы «rockerjoker»,
с известным припевом: «Саня останется с нами, останется с нами, все будет ОК!»…
Как
будто в каком-то старом фильме, фигуры Синютко и Садового отрешенно-неспешно
отделились от разом оживившейся, загалдевшей толпы.
… По
дороге к выходу из клиники, мэр и глава области услышали чей- то плач. Подойдя
ближе и завернув за угол, они увидели Лукашенко-младшего. Плакал Коля.
По-детски, навзрыд, захлебываясь слезами и размазывая по щекам сопли.
- Коленька,
хочеш цукерку? – не найдя ничего уместнее, Садовый
вынул из кармана леденец.
Отрок
плакать не перестал, но, взял предложенную конфету.
«Бідна сиротинка ...» - подумал мэр и участливо погладил белобрысую
голову.
Отойдя
на несколько метров, первым нарушил тишину Садовый:
-
Пан Олег, я розпорядився
підготувати належним чином «Криївку».
До нас адже, скоро ще одна зарубіжна делегація
повинна прибути в
гості ... та, яка зі Сходу. Потрібно, щоб
все було по-людськи,
по-європейськи ...
-
Це дуже добре, пан Андрій, так як
на моє глибоке переконання, гостинність - це запорука будь-який дипломатії ... делегація адже, на вищому рівні ... я сам проконтролюю що б
все було по першому розряду.
-
Буду дуже Вам вдячний – мэр, впервые за этот день широко
улыбнулся - … Ще не вмерла Украіна,…
- … И
слава, и воля… - подхватил Синютко.
Смеркалось.
На вечерний Львов опускалась ночь.
Александр Ахмач
«...
разумом сдался, но душу рассчитывал 
