Слышали такую
обществоведческую «догму»: человеку разрешено все, что не запрещено,
государству – запрещено все, что не разрешено? Формулировка, казалось бы,
проста и понятна. Тем не менее, ключевыми понятиями этой аксиомы, регулирующей
систему отношений между гражданином и государственными институтами власти,
является именно «запрещено» и «разрешено». А между ними – пропасть досужих
интерпретаций, оправданий, порицаний и прочей юридической, морально-нравственной
и частной казуистики. Однако, как я уже говорил, формулировка проста и понятна.
На первый взгляд.
Я
всегда открыто и свободно говорю о необходимости легализации в белорусском
обществе права на употребление наркотиков, занятия проституцией, производства и
распространения порнографии и приобретения гражданами огнестрельного оружия как
средства самообороны. Согласитесь, для подавляющего большинства моя позиция
представляется «излишне радикальной» или даже «экстремистской», и, как правило,
поэтому неоднозначно воспринимаемой даже людьми из близкого мне круга. Но, в
данной статье речь пойдет не о моем либертарианстве. Скорее о том, почему даже называя
себя демократами, все настойчивее требуя от власти неких абстрактных прав и
свобод, многие из нас подвержены едва ли не инстинктивным первобытным фобиям,
средневековым предрассудкам и «забабонам» когда дело касается свободы в
конкретных, практических формах и случаях. Об этом и поговорим.
«Двойные» стандарты и категорический императив Канта
Начну
издалека. Хотя с этим «издалека» каждый из нас сталкивается едва ли не
ежедневно. Я говорю о таком явлении русского языка как «нецензурная брань» или
же попросту – мат. Не в смысле определенной статьи административного кодекса РБ,
по которой получают «сутки» ареста сотни политически активных граждан, как
только наступает пора электоральных «битв за урожай» в избирательных урнах. Но
в бытовом, повседневном и привычном для каждого смысле.
Некоторое
время, работая и вращаясь в среде строителей, автору этих строк довелось
услышать такие «обороты», о существовании которых я ранее и не подозревал.
Однако я более чем уверен, что находясь в обществе детей, престарелых родителей
или же в присутствии начальства, у любого из нас автоматически «срабатывает»
элемент «недомолвок». Даже включая закоренелых лингвистических «строителей». Согласитесь,
каждый человек интуитивно понимает, что, когда и кому «разрешено», а когда и
кому «запрещено». Чем не яркий пример «двойных» стандартов? Ведь трудно
представить в РБ картину, когда за ругань матом, к административной
ответственности был бы привлечен чиновник или госслужащий. Даже если ему
прилюдно, на публике и в общественном месте что-то тяжелое упадет на ногу…
Таким
образом, «двойные» стандарты отнюдь не являются для большинства из нас чем-то
из ряда вон выходящим. Как видим, не только для действующей власти, но, в определенных
ситуациях и для каждого из нас. Но, позвольте, как в таком случае прикажете
понимать известную мудрость дедушки Канта: «всегда поступай в соответствии с
такой максимой, согласно которой, ты бы хотел, что бы она стала всеобщим
законом»? Вот из этого подсознательного стремления «понять и простить» самих
себя и «жесточайша» наказывать других за одни и те же огрехи и возникают
многочисленные «непонятки» как в области понимания свободы в теории, так и
применения демократических принципов на практике.
Я
не случайно привел эти примеры. В древнеримском литературном наследии есть один
замечательный афоризм: «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку!» («Quod licet
jovi, non licet bovi»).
Смысл этого выражения по-своему предвосхищает вышеприведенный принцип взаимоотношений
человека и государства, с той лишь разницей, что бык в данном случае, всего
лишь является олицетворением указанного латинского божества. Его символом,
священным, тотемным животным. И в этом контексте, возникает закономерный
вопрос: олицетворяет ли на практике государство своих граждан, или же наоборот
– люди являются олицетворением государства, его священной «тотемной коровой»,
регулярно и безропотно приносящей бюджетные «удои» в виде налогов, штрафов и
иных «сакральных» жертв? Но, главное – кому из них «разрешено» а кому
«запрещено»? Как в теории, так и на практике.
Человек и Символ. Ad ovo…
Как
известно, человек – животное социальное и ему свойственно тянуться к себе
подобным. Вот только по какому критерию определить где «свои», а где «чужие»? Немецкий
философ прошлого века Кристиан фон Кроков, рассматривая проблему политической
символики сквозь призму возникновения обществ и исторических идентичностей,
говорит следующее:
«Распространенным,
если вообще не универсальным символическим явлением считается тотемизм: люди
отождествляют себя с фантастическими силами определенного животного – медведя,
льва, орла. Превращая это животное в знак, образ, они, переодеваясь в животное,
имитируя его в танцах, сами «становятся» медведями, львами, орлами. Такое
перевоплощение имеет решающее значение для создания группы и развития
определенного «мы» - сознания. Затем, подобное тотемное животное представляется
табу, неприкасаемого: на него нельзя
охотиться, убивать, употреблять в пищу. При этом, табу переноситься на тех,
кто, как я, как мы, также медведи. Одновременно наступает строго очерченное ограничение:
мы, медведи, отличаемся от не медведей, львов или орлов».
Иными
словами, при возникновении какой либо общественной группы, тут же возникают и
определенные ограничения – табу, в виде своеобразных запретов или как сейчас
принято говорить – «правил игры», «норм поведения» или «морали». С другой
стороны, сама эта общность людей автоматически становиться священной,
«тотемной» и сакральной для каждого её представителя в виде неких форм
«протопатриотизма», но самое интересное, что не менее сакральными в
представлениях человека автоматически становятся и «должности» вождя или шамана
как персонифицированных воплощений данной группы или общности «во плоти и
крови». Улавливаете, к чему я клоню?
Отныне
человек должен защищать от других не только «себе подобных», но и «своих»
властителей. Поэтому, любое посягательство на «священную» власть племенных
вождей и шаманов расценивается не иначе как посягательство на ВСЮ «тотемную»
общность. В этом случае в массовом сознании возникает банальнейшая подмена
понятий: защищая власть вождей и шаманов, рядовой представитель сообщества
словно бы защищает и «могилы отцов», и свой род, и своих соплеменников. Более
того, любые попытки критики или неподчинения существующей власти – табу. Не
важно, под каким «соусом»: социальным, религиозным, идеологическим или же
политическим.
«Тотем»: государственная «стая» и электоральное
«стадо»
Изречение
«Друзьям – все, врагам – закон!» чаще всего приписывают итальянскому диктатору
Бенито Муссолини. И здесь самое время вспомнить про «двойные» стандарты, о
которых шла речь выше. На этот раз – в контексте государственного «тотемизма».
В
процессе укоренения института власти в человеческом сообществе, «тотем» со
временем возводится в ранг культа, и становиться объектом поклонения в массовом
сознании. И одновременно с этим начинается новый этап разделения на «своих» и
«чужих», но уже совершенно по другим «тотемным» признакам. Условно это можно
назвать зарождением «аристократии» (в привычном смысле – политических элит) как
ближайшего круга «своих» к правящему «телу», где все якобы и «свои», однако
существуют и те, кто все же «роднее», перспективней или нужнее тому, или иному
вождю или шаману. Причем, следует заметить, что происходит подобное практически
во всех социальных группах и сообществах. От мелкой политической партии до
крупного государственного образования. И тут уж никак не обойтись без этих самых
«двойных» стандартов, т.к. «аристократы» уже априори должны находиться в более
привилегированном положении, нежели рядовые «свои». В любом случае.
Несколько
слов о функциях и поведенческом стереотипе. Здесь для «наглядности» обратимся к
своеобразной, символической «пищевой цепочке», где, как и в природе, хищных
видов гораздо меньше, нежели травоядных, равно как и представителей власти по
отношению к простому электоральному обывателю. Первые уже по определению более активны,
агрессивны и деятельны, вторые – пассивны и аморфны. Власть – «хищна»,
обыватель – «травояден» и оба этих вида находятся на «своей» общей территории,
которую первые охраняют, а последние на ней «пасутся». Но, как известно, в
отличие от парнокопытных, хищники питаются исключительно мясом. И, чаще всего
мясом «своих» же «травоядных», живущих с ними на одной земле, в одной стране
или государстве.
В
этом смысле, мы видим первое негласное нарушение табу, когда вроде бы – нельзя,
но «если очень хочется»… и только для определенного «круга», для определенной
«касты» или только для тех, кто находится на вершине «пищевой цепочки».
Несмотря
на то, что данный пример для кого-то может показаться излишне утрированным, на
практике, учитывая те же «двойные стандарты», все получается примерно так.
Более того, это скорее напоминает теорию некого негласного «гражданского договора»,
где, «травоядные» поставлены перед нелегким выбором: либо, время от времени, в
добровольно-принудительном порядке принести в «жертву» кого-то из своего
«стада», либо – жить в постоянном страхе за жизнь всех «парнокопытных».
«Табу»: кто не с нами – тот против нас!
Кстати,
о страхе. Как-то в приватной беседе с Дмитрием Щигельским прозвучала мысль о
том, что агрессивность общества во многом проявляется в степени его
«табуированности». И с этим трудно не согласиться, ведь психологически человек
легче управляем, когда его воля скована страхом или многочисленными запретами.
Не важно, нарушают ли они чьи-то права и
не важно, вызван ли этот страх реальной угрозой.
Проиллюстрирую
это на таком социальном «табу» как «непристойность». Я не имею ввиду известное
«в СССР секса нет!», но хотел бы обратить внимание на библейское «плодитесь и
размножайтесь» в интерпретации представителей «стаи», согласно которой, секс
возможен лишь только в браке и исключительно для зачатия потомства. На многие
века этот запрет был возведен в «догму» что, в свою очередь, не могло не
отразиться на стереотипе общественного
мнения, а также, отношения общества к тем или иным социальным явлениям или
правам неких групп. Однако, возникает закономерный вопрос: почему секс как
таковой, вдруг стал «безнравственным»?
Как я уже писал выше – кушать хочется всем. И
в представлениях «хищных» особей, популяция «пищи» (в рабовладельческом строе –
рабов, в монархиях – подданных и т.д.) не должна сокращаться, а по возможности
только увеличиваться. И в этом понимании, секс должен иметь лишь репродуктивную
функцию для рабов и подданных, а как источник наслаждения мог быть доступен
только для «касты» господ как своеобразное право «первой брачной ночи» или
возможности содержания многочисленных гаремов в отличие от тех, кто должен
довольствоваться лишь «хлебом насущным». Воистину, «что позволено Юпитеру, то
не позволено быку!».
Таким
образом, все что не «укладывается» в данный «догмат» секса как средства
размножения вида Homo Sapiens, для «хищных» видов представляется опасным т.к. в
перспективе может привести к прямому уменьшению «поголовья скота». И отсюда –
его естественное неприятие, навязанное коллективному сознанию общества в форме многочисленных религиозных, моральных,
идеологических или же социальных «табу». Вплоть до уголовного преследования
представительниц «древнейшей профессии» или сексуальных меньшинств в отдельных
государствах.
То
же самое касается и «аморального» образа жизни, «неправильного» искусства, «деструктивного»
поведения или даже внешнего вида. Более того, все эти запреты преподносятся как
благо, как «норма» или «праведность», искусственно противопоставляя себя
«инородному образу жизни» и создавая в коллективном сознании страх перед всем «ненашенским». Иными словами, все, что отличается
от «общепринятого» или «своего», тут же вызывает негативную реакцию и
срабатывает принцип: «кто не с нами – тот против нас!».
Беларусь: «санкционированная» Свобода и Rock`n`roll
Вышеописанные
страсти, когда государство пытается «кошмарить» общество всевозможными угрозами
потерять «тотемную» идентичность, в социологии принято именовать ксенофобией. Обратите
внимание, какие темы являются негласным «табу» в белорусском бытовом
стереотипе.
Как
правило, это политическая тематика («политика – дело грязное!») т.к. при
обсуждении всегда возникает риск критики «тотемных» государственных лиц и
посему, рассуждать об этом стоит лишь людям «знающим». Само собой – секс, как
некая интимная, «греховная», «неприличная» тема, и, образно говоря «рок-н-ролл»
(естественно, не в прямом смысле!) как собирательное воплощение, символика
всего свободомыслящего и свободно выражающегося «чуждого нашей прогрессивной
общественности». Здесь стоит остановиться подробнее.
Страх
перед свободой выбора не из «двух зол» или некого определенного «набора», как
минимум говорит о страхе ответственности за эту самую свободу. Как личную, так
и общественную, на чем весьма любят спекулировать фарисеи от «нравственности».
Поэтому, все проявления и даже намеки на свободу «без рамок», без «великого
соизволения» должны быть пресечены на корню. Свобода, в понимании большинства
должна быть санкционирована, на нее нужно получить «разрешение» вне зависимости
от того, нарушает ли она чьи-то права или нет, и готов ли её носитель взять
ответственность за самого себя. Так привычней и так проще.
И
именно поэтому я склонен считать современное белорусское общество скорее
«закрытым», «тотемным» («Мы – беларусы!», ничего не напоминает?) но никак не
гражданским, в котором человеку «разрешено все, что не запрещено». В
коллективном сознании едва ли не каждого из нас, плотно засел советский
стереотип «как все» и «не выделяться», с множеством сопутствующих оному
комплексов, фобий, страхов, предрассудков и социальных «табу». Вне зависимости
от здравого смысла.
Как
и тысячи лет назад, белорус все также «тупо» взирает на мерцающий экран
современного «костра» и слушает «байки» сегодняшних шаманов о злых «западных
духах», могучих «колдунах» свободного рынка и новых планах «нагнуть» наш
маленький, но гордый «тотем» в самом центре Европы. Он готов слепо верить во
«всякую власть от бога», стыдливо прятать глаза от «срамоты», почитать
«старших» и щедро жертвовать вождю последний «клок шерсти» надеясь на всеобщее
благо. Да и что греха таить, - готов пожертвовать собой, если нет других
альтернатив,… и лично я, не возьмусь судить, когда остынут эти «макаронные
изделия» на его ушах. А «можа так і трэба»?
Александр
Ахмач
